солнце ушло в море

я закидываюсь воздухом, по кругу,
как хлопья пыли, летающие по полу квартиры.
я слишком поэтизирую все это: мне хотелось играть тебя, как ноты, мне хотелось петь тебя, мне хотелось танцевать для тебя, но я не могла разогнуть коленей.
я ем апельсин и сок брызгает во все стороны, мои чувства к тебе брызнули во все стороны - и - высохли, я плюю косточки на пол, косточки, о которые ты где-то спотыкаешь ноги. я споткнулась о тебя каким-то летом, упала, раскинув руки и застыла - на века.
если меня когда-нибудь спросят. если меня кто-нибудь спросит. если. если этого не будет, я сама попрошу - пожалуйста. пожалуйста, мне просто необходимо рассказать все это, мне нужно высказать то, что гниет во мне все эти <годы>.
что цветет.
эти слова никогда не были простыми.
это как если бы твой человек в единственный день вел себя как сука, и ты бросил его; и ничего не смог вернуть; а спустя десять лет оказался с ним за одним столиком напротив и не знал, куда деть руки.
я смотрю этот фильм, снова и снова нажимая на перемотку, и в горло у меня впивается большой медный крюк. я слушаю, как он говорит:
все что я хочу в этой жизни - это вернуться назад
он говорит
я люблю тебя так сильно, что мне физически больно
и мои внутренности вытягивают у меня изо рта.
я засыпаю, и вижу сны, знаешь, те, в которых хочется остаться навсегда. открываю глаза - снег валит за окном, я улыбаюсь, я хочу повернуться, взъерошить волосы тебе на затылке,
я поворачиваюсь - но подушки пусты. я встаю, прохожу цепи коридоров, комнат, но там тебя нет. я иду в ванную, подскальзываюсь на мокром полу, цепляюсь за раковину, и меня тошнит. меня тошнит воспоминаниями, что тебя нет, и нечего было искать тебя, нечего было даже просыпаться.
поднимаю голову - ты отражаешься в зеркале у меня за спиной, я оборачиваюсь, но там только стены,
а в мутном от разводов стекле ты кладешь голову мне на плечо и трешься щетиной.
привет, говорю я.
ты улыбаешься, и я закрываю глаза.
это никогда не было просто.